Губернатор Якутской области Иван Крафт мог совратить будущего начальника женского батальона смерти, второй женщины-офицера царской армии Марию Бочкареву, во время ее добровольной ссылки в Якутии. Соответствующую гипотезу опубликовал в своем блоге биограф Александра Колчака и самой Марии Бочкаревой, известный историк Сергей Дроков, сообщает ИА YakutiaMedia.
Просматривая итоги конкурса работ в области архивоведения, документоведения и археографии, выполненных в 2009-2011, взгляд кандидата исторических наук Сергея Дрокова случайно выхватил название фотоальбома, получивший Диплом 1-й степени: "Реформатор земли якутской губернатор Иван Иванович Крафт. 1906–1913". Автор-составитель альбома Александр Калашников (Национальный архив Республики Саха (Якутия).
"В моей памяти сразу всплыла фамилия Крафта в связи с поисками информации в начале 90-х прошлого века об обстоятельствах добровольной ссылки Марии Бочкаревой, которая в мае 1913 пошла по этапу за любимым человеком в Якутск, — пишет Дроков. — В предисловии к русскому изданию воспоминаний Бочкаревой "Яшка. Моя жизнь крестьянки, офицера и изгнанницы" М.: Воениздат, 2001 я немного расплывчато написал о ее попытке облегчить участь Якова Бука, не указав способ, послуживший причиной высылки их обоих в самое отдаленное якутское поселение Амгу".
Губернатор Якутской области Иван Иванович Крафт. Фото: неизвестен. взято с www.yakutskhistory.net
Способ — личная встреча с губернатором Иваном Ивановичем Крафтом. Но пусть Мария сама расскажет:
"Вскоре Яше сообщили, что местом его ссылки будет Колымск, поселок в сотне верст от Северного Ледовитого океана, где снег никогда не тает, а зима не выпускает землю из своих цепких объятий. Эта новость была для нас как гром среди ясного неба. Неужели придется похоронить себя в какой-нибудь хижине, доверху занесенной снегом? Зачем? Ради чего? Жить подобно скотам в этом необитаемом краю, откуда лишь немногие возвращаются к нормальной жизни!
Был у нас, правда, маленький лучик надежды. Якутский губернатор Крафт слыл очень добрым человеком и, если бы я попросила его, мог бы изменить место ссылки для Яши. Яше посоветовали обратиться к губернатору, и он послал на это дело меня.
Канцелярия губернатора располагалась прямо у него в доме. Он принял меня очень вежливо, даже пожал мне руку и пригласил сесть. Это был высокий, прямой и статный чернобородый мужчина среднего возврата. Он с серьезным участием выслушал мою историю. Я пообещала ему открыть в Якутске мясную лавку с санитарной проверкой качества, если он разрешит Яше остаться здесь, потому что местные лавки были невероятно грязными.
Он сначала отверг мое предложение, но, подумав, попросил пройти с ним в его квартиру, где усадил меня за стол и, налив два бокала вина, пригласил выпить с ним. Я в недоумении отказалась. В чем причина такого исключительного дружелюбия к моей персоне? — думала я.
Он вдруг придвинулся ко мне, положил мне руки на плечи и снял с меня пальто.
Прежде чем я успела опомниться от удивления, он схватил мою руку и стал ее целовать. Ни один мужчина прежде не целовал мне руку, и я решила, что подобный прием должен означать не что иное, как неприличные намерения. Испуганная и возмущенная, я вскочила.
— Я дам тебе тысячу рублей, место для мясной лавки на базаре и оставлю твоего мужа в Якутске, если ты согласишься стать моей, — говорил губернатор, пытаясь успокоить меня. Я потеряла контроль над собой: — Негодяи! Звери! Все вы, мужики, одинаковы! Все-все-все! Хоть благородные, хоть низкого звания — вы все бессовестные сволочи! И, схватив свое пальто, я выбежала из этого дома так быстро, что губернатор не успел произнести ни слова…
Я узнала, что за губернатором установилась репутация развратника. Он женился на дочери высокопоставленного чиновника ради карьеры, и она была горбунья и большую часть времени проводила за границей.
Набравшись храбрости, я вновь отправилась к губернатору, надеясь все добиться отчаянной мольбой снисхождения для Яши. Когда я вошла в канцелярию, то заметила, как служащие многозначительно подмигивают друг другу. Я едва стояла на ногах и вся дрожала в ожидании встречи с губернатором. Когда меня пригласили в кабинет, он поднялся с кресла, благожелательно улыбнулся и сказал:
— Ах, наконец-то вы пришли, моя голубка. Ну, теперь-то не волнуйтесь. Я вам ничего дурного не сделаю. Успокойтесь и садитесь. — И с этими словами он усадил меня в кресло… — Вовсе не нужно так торопиться и бежать в тюрьму. Я отдам распоряжение надзирателю по телефону, чтобы он немедленно проинформировал об этом вашего мужа, — говорил губернатор. — А вы сами немного отдохните здесь. Благодарности моей не было границ. Он налил в бокал немного вина и настоял, чтобы я выпила для бодрости. Никогда раньше не доводилось мне пробовать вина, а это было какое-то особое и очень крепкое. По телу разлилось блаженное тепло… С трудом понимая происходящее, собрав остатки сил, старалась не поддаваться соблазну, но почувствовала, что мне что-то подмешали в вино…
Проснувшись около четырех часов утра, я увидела, что нахожусь в незнакомой, роскошной обстановке. Несколько мгновений никак не могла понять, где я, и подумала, что сплю.
Рядом со мной лежал незнакомый человек. Он повернулся ко мне лицом, и я узнала в нем губернатора. И тут я вспомнила все.
Он сделал движение, намереваясь обнять меня, но я закричала, вскочила с постели, поспешно оделась и выбежала из дома, словно за мной кто-то гнался…
Какое-то время я бродила по улицам, пока не наткнулась на уже открывшуюся бакалейную лавку. И там купила на тридцать копеек бутылочку уксусной эссенции… Прочитав последнюю молитву, я залпом выпила всю отраву и упала, корчась от ужасной боли. В это же время, около десяти часов утра, Яшу выпустили из тюрьмы и дали ему пятьсот рублей для обустройства мясной лавки… Целых две недели я пребывала между жизнью и смертью, страдая от ужасных болей, корчась в диких судорогах. Меня кормили только молоком, которое вводили в глотку через трубочку. Около месяца я не могла говорить, но к его исходу угроза смерти миновала…
Когда я вышла из больницы, мы открыли мясную лавку, и сразу же дела пошли хорошо. Несколько месяцев мы жили спокойно. Как-то под вечер губернатор внезапно заглянул в лавку, вроде как бы для того, чтобы проверить, как идут у нас дела. Он хотел пожать мне руку, но я отвернулась. Губернатор ушел, а Яша стал яростно упрекать меня за нелепое поведение. С ума я, что ли сошла!.. Мне ничего не оставалось, как чистосердечно сознаться во всем, что я и сделала. Правда повергла его в такой сильный шок, что у него даже начались судороги… Теперь моя попытка самоубийства стала ему понятной. И он должен был отомстить. Он поклялся, что убьет губернатора. Да, он убьет этого самого презренного из отпетых негодников…
Штаб женского "Батальона смерти". Бочкарева в центре, с красным революционным бантом, Георгиевским крестом 4 ст., двумя Георгиевскими медалями 3 и 4 ст. и медалью "За усердие" на Станиславской ленте. Фото: из архива Сергея Нечаева
Губернатору доложили, что некий Бук, мясник, желает видеть его и ведет себя подозрительно. Губернатор приказал задержать его и обыскать. При нем был найден длинный острый нож, и его арестовали с последующим распоряжением отправить уже на следующий день на поселение в Амгу, поселок в двух сотнях верст от Якутска. Мне дали всего сутки, чтобы продать лавку… Мы отправились в Амгу в канун Пасхи 1914 года на подводе, которой управлял какой-то якут. Дорогу развезло…"
Объясню тем, кто попытается усомниться в правоте этого эпизода из жизни будущего Начальника Женского батальона смерти, — пишет Дроков, — практически на все описания ее добровольной ссылки у меня имеются документы. А теперь появилась и фотография.
Напомним, в Якутии Мария Бочкарева оказалась добровольно, следуя за вторым мужем Яковом Гершевичем Буком. В мае 1912 Бук был арестован по обвинению в разбойных нападениях и отправлен отбывать наказание в Якутск. По официальным историческим данным, Бочкарёва пешком последовала за ним в Восточную Сибирь, где они для прикрытия открыли мясную лавку, хотя на деле Бук промышлял в банде хунхузов. Вскоре на след банды вышла полиция, и Бука перевели на поселение в таёжный посёлок Амга. Хотя Бочкарёва вновь последовала по его стопам, её суженый запил и стал заниматься рукоприкладством. В это время разразилась Первая мировая война. Бочкарёва решила вступить в ряды действующей армии и, расставшись со своим Яшкой, прибыла в Томск.
Записать женщину в 24-й резервный батальон военные отказались и посоветовали ей идти на фронт сестрой милосердия. Тогда Бочкарёва отправила телеграмму царю, на которую неожиданно последовал положительный ответ. Так она попала на фронт.
Поначалу женщина в погонах вызывала насмешки и приставания сослуживцев, однако её храбрость в бою принесла ей всеобщее уважение, Георгиевский крест и три медали.
В те годы за ней закрепилось прозвище "Яшка", в память о её незадачливом спутнике жизни. После двух ранений и бесчисленных боёв Бочкарёва была произведена в старшие унтер-офицеры.
Мария Бочкарева на приеме у президента США. Фото: изображение из Библиотеки Конгресса США, отдел эстампов и фотографий (Prints and Photographs division), имеет цифровой идентификатор (digital ID) ggbain.26866
Мы сознательно не будем приводить боевую биографию Марии Бочкаревой. Сформированный ею Женский батальон смерти и героизм, проявленный на полях сражений описан многими историками. В этом ученые не расходятся. Отметим лишь еще одну гипотезу биографа Сергея Дрокова, согласно которой Бочкарева не была расстреляна чекистами в Красноярске, а была спасена американским журналистом. Дроков считает, что её вызволил Исаак Дон Левин, вместе с ним она отправилась в Харбин, где встретилась с однополчанином вдовцом, ставшим её супругом. Сменив фамилию, Бочкарева якобы до 1927 года проживала на КВЖД, пока не разделила участь русских семей, насильственно депортированных в советскую Россию.
В заключение Сергей Дроков сокрушается об отсутствии "на земле русской памятника безграмотной крестьянке, офицеру и участнику Первой мировой войны Марии Леонтьевне Бочкаревой… Не собираются историки на научно-практические конференции о женском патриотизме… Что с бабы возьмешь?..".
Справка: ДРОКОВ Сергей Владимирович, кандидат исторических наук. Стипендиат Фонда Джорджа Сороса; член Научно-методического совета документоведческих и архивоведческих кафедр ИАИ РГГУ, ГЭК МГУКИ.
