11 сентября 2018. Три года в Национальном художественном музее Якутии не замечали, как сотрудники украли 40 млн рублей. В хищениях обвиняются три дамы — заместитель директора, начальница общего отдела и главный бухгалтер. Все три женщины уже бывшие сотрудницы музея, сообщает ИА YakutiaMedia со ссылкой на Якутск Вечерний.
В минувшую пятницу в рамках резонансного уголовного дела в зале суда была арестована бывшая заместитель директора Национального художественного музея по финансам Ирина Егорова. Она, бухгалтер и начальник общего отдела в течение трёх лет похитили 40 миллионов бюджетных денег. Свою вину Егорова признала полностью.
Это второй арест обвиняемых по делу о хищениях в музее. Ранее, 17 августа, к лишению свободы приговорили экс-начальницу общего отдела учреждения. Обе женщины получили реальные сроки заключения — по два года колонии общего режима. Третья подельница — бывший главный бухгалтер — ожидает судебного процесса. Можно сказать, дамы легко отделались. Уголовное дело по статье "Мошенничество" предусматривает до десяти лет лишения свободы.
Напомним, как развивались события. В мае прошлого года директор музея Ася Габышева, убедившись в хищениях, которые под ее носом совершали её же ближайшие подчиненные, обратилась с заявлением в полицию. Следственное управление МВД по Якутии возбудило уголовное дело в отношении нескольких должностных лиц НХМ, заподозрив трех женщин в мошенничестве на 38 млн 930 тысяч рублей. При этом было доказано, что криминальное трио, состоящее из замдиректора, бухгалтера и кадровички, методично крало деньги на протяжении более трёх лет! Если грубо подсчитать, ежемесячно воровали по одному миллиону рублей. То есть по 330 тысяч на нос.
С ноября 2013 года по май 2017-го они фиктивно трудоустраивали своих родственников в музей и перечисляли зарплату на их счета, которыми сами радостно распоряжались по своему усмотрению. При этом преступницы высоко оценивали способности своей родни, табелируя их заслуги (образование, звания, стаж) по максимальному коэффициенту. Жили на широкую ногу. Но так были похищены лишь 26 миллионов, которые перечисляли на счета восьмерых мёртвых душ.
Дерзкие музейщицы вошли во вкус. Как доказало обвинение, остальные 14 миллионов сэкономленных средств фонда оплаты труда они также делили между собой.
"МНЕ БЫЛО МАЛО ЗАРПЛАТЫ 90 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ!"
В пятницу Ирина Егорова, бывший замдиректора НХМ, пришла в суд на последнее слово с пачкой исписанных страниц. Женщина в брючном костюме до конца не верила, что ее могут сковать в наручники и арестовать в зале суда: в дамской сумочке была лишь бутылка воды. Сначала Егорова полностью признала свою вину и сговор с Анисимовой и Андросовой.
Затем начала с энтузиазмом сдавать и своих подельниц, и даже саму директора музея Асю Габышеву. Повествование Егоровой — это печальная песнь о всей нашей культуре. По ее версии, наш музей — это зловонная клоака, в которой затаились мегеры, целыми днями занятые тем, что бесконечно сплетничают, подставляют и "дружат друг против друга, запираясь в кабинетах".
Начала издалека. Она подробно рассказала о своих родителях, о заслуженных бабушке (работала в обкоме партии) и дедушке (имеет награду "За победу над Германией"), как росла в интернате после развода родителей, как болела туберкулёзом, как поступила в ЯПУ-2 и там же по вечерам мыла полы, чтобы прокормиться. После учебы работала в почтамте бухгалтером. В 1994 году познакомилась с Асей Габышевой, пригласившей ее на работу. Работая и имея двух маленьких сыновей, закончила заочно Новосибирский университет потребкооперации. В музее на разных должностях она работала с 1995 года, когда они еще находились в хрущевке с плохой канализацией и плесенью на улице Хабарова. Зимой, когда считала на калькуляторе, у неё мерзли от холода пальцы. И намекнула, что после переезда музея в 2005 году в здание на улице Кирова, именно она превратила его в храм искусства. На Кирова Егорова занималась привлечением внебюджетных средств и развитием услуг музея. Работали дружно, дела шли в гору. Егорова даже заочно поступила в Петербургское художественное училище имени Репина, чтобы иметь хоть какое-то отношение к искусству. Защищалась на тему якутского национального костюма невесты ХIХ века.
Ирина ЕГОРОВА:
— Склоки начались в моем родном музее в 2013 году, когда к нам пришла Туяра Анисимова (еще одна подсудимая. — М. Р.). С ее приходом все поменялось: люди начали ругаться, сплетничать, обвинять, упрекать и подозревать друг друга. Разбились на кланы, закрывались в кабинетах и шептались. Микроклимат стал невыносим. Я узнала, что Анисимова настраивала против меня Асю Габышеву. В приватных беседах с сотрудниками она наводила обо мне справки, интересовалась финансовым положением. В конце 2013 года Габышева вызвала меня в кабинет и сказала, что был звонок из федерального Министерства культуры. Речь шла о реставрации музейных предметов. Они просили найти человека, на которого возложат обязанность написания фиктивных договоров на выполнение реставрационных работ на пять миллионов рублей. Она предложила заняться этим мне. Я почувствовала неладное, сказала, что мне это не нравится. Габышева мотивировала эту афёру тем, что музею нужны деньги на обновление экспозиций и деньги срочно надо было освоить на бумаге. Я отказалась. Тогда этим занялась Марьяна Кузьмина, на тот момент замдиректора по АХЧ. Эта женщина, имеющая десять классов образования, занималась финансами. По музею про Кузьмину и Габышеву пошли слухи о том, что они потом восьми реставраторам выдавали деньги в конвертах. Ася Габышева в 2014 году от меня дистанцировалась, начала предъявлять претензии, шла на конфликт, провоцировала. Говорила, что я ничем не занимаюсь. Сейчас я понимаю, что Асе Львовне не нужны были свидетели, которые знают о якобы выполненных реставрациях на пять миллионов. Весной 2014 года меня неожиданно перевели в Галерею зару¬бежного искусства заведующей. Я просила сохранить мне зарплату, но Туяра Анисимова не позволила, я стала получать меньше. Детский сад: Анисимова убегала от меня по коридору, не показывала штатное расписание. Потом показали. Там было много махинаций. Например, если работник — просто отличник культуры, то ему присваивались несуществующие звания, чтобы получить денег на него по максималке. Стаж начисляется с 5 до 25%. Они всем поголовно ставили 25%! Персональные выплаты даются каждому либо по контракту, либо по трудовому договору. Они каждому ставили максимальные величины, увеличивая суммы…
Но потом я вступила в преступный сговор с Анисимовой. Объясню, почему я это сделала. Мне не хватало зарплаты в 90 тысяч рублей! Если подсчитать, то у меня на иждивении, кроме мужа-инвалида и двух детей, было 15 человек!
Дальше Егорова продемонстрировала навыки актрисы драмтеатра, озвучивая долгий и печальный список бедных, униженных и больных родственников, вплоть до дальних. И всех сердобольная музейщица вынуждена была обеспечивать деньгами, выплачивать их кредиты и ипотеки. В скорбный список вошли даже сыновья брата невестки!
При этом обнаруженные следствием золотые ювелирные украшения подсудимая объяснила так: "Это муж мне дарил на памятные даты!".
Сомнительные доводы совершенно не впечатлили судью Фёдора Ковригу. После короткого перерыва он вынес приговор: Ирина Егорова признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество). Два года и два месяца музейщица проведет в исправительной колонии обще¬го режима. Она будет этапирована за пределы Якутии, так как у нас отсутствует женская колония.
ПУСТЬ ПРИХОДЯТ И ИЩУТ
Ася ГАБЫШЕВА, директор Национального художественного музея:
— Всё, что сказала про меня на суде Егорова, — мифотворчество.
— Вы сейчас что имеете в виду?
— Всё! Чем больше об этом деле говорят, тем больше мы оказываемся замешаны на этой лжи. Так что я не хочу говорить на эту тему. Если придут с проверкой правоохранительные органы, пусть приходят, пусть ищут. До тех пор огульно меня обвинять нельзя. Я всё сказала. Пусть разбираются. Уже целый год разбираются, всё никак не могут закончить.
МИНКУЛЬТ: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ВЫЯВЛЕНО НАМИ
— Как так случилось, что Министерство культуры не знало о том, что его обворовывают на миллионы рублей?
Владислав ЛЁВОЧКИН, первый замминистра культуры и духовного развития Якутии:
— Преступление было выявлено нами в ходе централизации бухгалтерского обслуживания, против этого процесса как раз выступала часть руководителей музея, которые сейчас являются подсудимыми. Фактически нам предъявлялись подложные отчеты. Лица, которым незаконно перечислялись бюджетные средства, не фигурировали нигде, кроме сведений по пенсионным отчислениям. Не думаю, что на страницах газеты нужно в деталях рассказывать о том, как можно организовать преступление и остаться безнаказанным. Все должны понимать, что рано или поздно любое преступление будет выявлено и раскрыто, поскольку мы живем в информационном обществе.
— Как часто проводится аудит финансовой деятельности подведомственных министерству учреждений культуры?
— Проверка финансовой дисциплины проводится в плановом режиме. Кроме того, проводятся финансовые проверки со стороны Министерства финансов, Счетной палаты, Управления Федерального казначейства. Кстати, незадолго до выявления преступления в НХМ прошла одна из таких проверок со стороны финансовых органов, но она не выявила нарушений.
В прошлом году директор одного из учреждений после одной из ревизий написал заявление об увольнении.
— Что вы думаете об обвинениях Егоровой насчет директора НХМ?
— Степень виновности определяет суд, а предъявляют обвинения правоохранительные органы. Если у следователей остались вопросы к директору музея, они вправе их задать. Сама Ася Львовна ссылается на излишнюю доверчивость, но, конечно, личные качества не должны мешать в руководящей работе. Она сделала правильный выбор, когда сообщила нам и правоохранительным структурам о выявленных нарушениях. Так должен поступать каждый руководитель, поскольку, зная о совершаемом преступлении и не заявляя о нем, он становится сообщником. И делать это нужно, несмотря на то, что людская молва может посчитать виноватым его самого.
— Может, деньги воруют и в других учреждениях Минкульта?
— Надеемся, что это не так. Тем не менее у нас бывают опасения в отношении некоторых наших подведомственных организаций, и мы о них всегда сообщаем в правоохранительные органы. Система культуры насчитывает 41 республиканское и 1012 муниципальных учреждений, в ней работает около 8 тысяч человек. Если у нас есть устные и письменные обращения, мы сразу передаем их в соответствующие структуры.