Переселение чурапчинцев: массовая гибель на северной земле в военные годы

19 апреля. Высшее партийное руководство Якутской АССР в годы Великой Отечественной войны приняло решение в принудительном порядке переселить колхозников Чурапчинского района на рыбодобычу в северные районы республики. Причиной массового переселения стала целая полоса неурожайных лет, когда к 1942 году Чурапчинский район постигла жесточайшая засуха. В результате этого чудовищного массового переселения на Крайний Север от голода, холода, тяжелейших условий работы умерли тысячи чурапчинцев. О мрачной странице в истории якутского народа — в материале ИА YakutiaMedia.

Гром среди ясного неба

В 1939-1942 годы Якутию, особенно группу центральных и вилюйских районов, постигла страшная засуха. Ко всем бедам сельского населения республики прибавились тяготы и страдания, связанные с началом Великой Отечественной войны. В связи с тяжелым продовольственным положением в стране и на фронте ЦК ВКП (б) и СМ СССР приняли в 1942 году постановление "О развитии рыбных промыслов в бассейнах рек Сибири и Дальнего Востока".

В постановлении указывалось, что переселению подлежат все работающие и члены их семей независимо от возраста. Каждый переселенец должен взять с собой груза не больше 16 кг, включая продукты. Переселение чурапчинцев проходило в конце сентября — начале октября 1942 года, в то время, когда на севере уже лежал глубокий снег, пришли холода. Население 41 колхоза этого района было переселено в Кобяйский, Жиганский и Булунский районы для, с одной стороны, спасения от голодной смерти, а с другой — для участия в выполнении резко повышенных планов по рыбодобыче.

Однако это скороспелое и не до конца продуманное решение Якутского обкома, не подкрепленное необходимыми организационными мерами, явилось главной причиной разыгравшейся трагедии, приведшей к огромным неоправданным жертвам среди чурапчинских переселенцев.

Из Чурапчинского района на север были переселены 41 колхоз, 1655 хозяйств, 4988 человек, в том числе 990 детей.

По воспоминаниям переселенцев, весть о переселении была неожиданной, как гром среди ясного неба. 17 августа 1942 года в райкоме партии состоялось общее собрание вместе с руководителями колхозов и с активистами наслегов.

Переселенцам в Кобяйский и Жиганский районы разрешили брать с собой домашний скот: коров и лошадей, а для булунцев это было запрещено. Оставшийся колхозный и личный скот был сдан государству по закупочной цене 41 копейку за 1 килограмм. Переселенцы были вынуждены оставить свои дома, имущество без присмотра. Просто подпирали двери домов и амбаров и уезжали.

На подобных телегах со своим скудным скарбом и семьями они доехали до причала на берегу реки Лена. Их тянули быки. Ехали двое суток. В жару на долгой дороге от трения колеса начинали дымить и гореть. Воды близко не было, их тушили, обмазывая колеса коровьим навозом.

Неоправдавшиеся обещания

Руководство республики обещало не призывать в армию мужчин переселенцев, создавать нормальные жилищные условия, условия работы, здравоохранения. В постановлении также говорилось, что каждый переселенец будет ежемесячно получать по 16 кг муки. Однако, почти все пункты постановления игнорировались. Наиболее здоровых мужчин призывали в армию, колхозники не встретили обещанных условий жилья и медицинского обслуживания, продовольствия.

Несмотря на принятые решения по организации большого и ответственного дела по переселению, процесс превратился для переселенцев в настоящее бедствие. Еще на пристани в Нижнем Бестяхе и в пути следования до мест назначения умерло около 30 человек и было потеряно 150 голов скота. Расселившись в трех северных районах, чурапчинцы-переселенцы, плохо встреченные на местах, с большими трудностями и потерями провели первую зимовку. Тем не менее, они должны были безотлагательно приступить к новому для них делу — рыбной ловле — и выполнять поставленные перед ними производственные планы. Появление такого большого числа едоков в северных районах резко обострило и без того тяжелую продовольственную проблему, что также приводило к неоправданным жертвам среди прибывшего населения.

Голодная смерть в Кобяйском районе

Из общего числа переселенцев в Кобяйский район было переселено 18 колхозов, 683 хозяйств, 2493 человека. Чурапчинцы оказались нежданными гостями. Так, 159 переселенцев доставили на пароходе "Киров" в местности Сулар в безлюдное место. В течение недели их никто не встретил. Только через семь дней они нашли председателя, который не был предупрежден о предстоящем приезде чурапчинцев. В таком же положении оказались приезжие чурапчинцы в Хатырык Хомо. Позже для них было организовано три наслега — Ленский, Люксюгюнский и Октябрьский.

Бытовые условия переселенцев были чрезвычайно тяжелыми: жили они в старых балаганах или наскоро построенных избушках скученно и без малейших удобств. Наиболее острой проблемой для чурапчинцев была продовольственная, ввиду выделения карточек только для работающих на производстве. Вместе обещанного 16 кг хлеба выдавали по 3-5 кг. В месяц давали немножко рыбы, масло измеряли ложками. Кроме этого, им не хватало одежды, обуви и других предметов домашнего обихода.

В результате тяжелых условий проживания на новых местах, тяжелого труда, голода и болезней, с 1942 по 1944 год из 854 хозяйств осталось 680, из 2453 прибывших чурапчинцев 1184 навечно остались на Кобяйской земле. В 1942 г. у чурапчинских переселенцев было 1039 голов крупного рогатого скота и лошадей, а в 1944 г. их осталось 259. Местное население само голодало и не могло оказать существенной помощи.

По вине дирекции Кобяйского рыбзавода чурапчинцы не смогли получить зарплату за сданные 25 тонн рыбы, что стало одной из причин голодания переселенцев. Доведенные до последней степени чурапчинцы продавали золотые, серебряные изделия, посуды, меховые изделия за миску муки или несколько карасей. Люди ели подошвы обуви, ремни, ягель, заболонь и т.д.

Выдержки из дневника десятилетней девочки из колхоза "Коммунизм" Майи Аргуновой:

"Выехали из Чурапчы 1 сентября 1942 г. На Нижнем Бестяхе в ожидании парохода 12 сентября умер брат Нюргун, заболел брат Егор. Получили "похоронку" на отца."

"… 3 января 1943 года. У нас совсем кончились продукты, нет ни грамма муки и рыбы. Деду совсем плохо, скончался ночью."

"10 марта 1943 года. Недавно умерла наша ангел-хранительница бабушка. Братья Алексей и Михаил умерли сразу за бабушкой. Нас теперь в семье остались только трое: я, старший брат Николай и мама…"

"3 мая 1943 года. Умерла мама. Бросив семью убежали в Чурапчу председатель и бригадир…"

"18 мая 1943 года. Умерли все, осталась я одна. Писать уже не нет сил…"

Ее, едва живую, нашли рыбаки. Она в руках держала портрет Сталина. Девочку накормили, поев немного, она, собрав последние силы, написала "любимому вождю И.В. Сталину с просьбой вернуть все колхозы обратно в Чурапчу". Ей не суждено было вернуться в родное село, она умерла, и похоронили ее там же на неприветливой Кобяйской земле. В этой трагедии погибло много людей от голода и болезней.

Жизнь в других северных районах

В Жиганском и Булунском районах было меньше погибших людей из-за того, что там более-менее подготовились к их приему. Местные жители,эвенки, в силу широты своей северной души, помогали чурапчинцам — дарили оленей, уступали свои дома, переселяясь в урасы, так как для них это было привычным образом жизни. Этим они и спасли чурапчинцев.

Сын эвенкийского народа Николай Васильевич Шемяков из Жиганского района, впоследствии ставший депутатом Верховного Совета СССР, помог переселенцам создать приемлемые по военным меркам условия жизни, обеспечил продуктами, закрепил за чурапчинцами мастеров по ловле рыбы, которые делились с ними секретами своего мастерства.

Также неплохо встретили жителей Чурапчи и в Булунском районе. А лучшим доказательством того теплого отношения, которое было оказано сельчанам жителями Булунского района, является тот факт, что 42 чурапчинские девушки вышли замуж за местных парней и остались в далеком северном крае.

Возвращение на свою землю

Проведя в таких тяжелых и непривычных для чурапчинцев условиях два-три года (1942-1944 гг.) и понеся при этом значительные потери среди неподготовленного (в основном старики, женщины и дети) населения, лишь в 1944 г. по настойчивому ходатайству И.Е. Винокурова новое партийное и советское руководство решило вернуть переселенцев на родину.

Итогом этого трагического эксперимента якутских властей явились следующие факты: по данным на 1 января 1947 г., из числа переселенцев вернулись в родные места 1108 человек из общего числа 4988 человек, 15 колхозов из общего числа 41 колхозов и 433 хозяйств из общего числа 1655 хозяйств. Лишь несколько сотен человек остались жить в северных районах.

Насильственность и ошибочность чурапчинского переселения официально на республиканском уровне была признана только в 1991 году. По вине республиканского руководства, членов бюро обкома ВКП (б) и наркомаземледелия в 1942 голу. тысячи чурапчинцев были обречены на смерть, голод, болезни и на невосполнимые утраты. Этот исторический урок должен послужить предупреждением и напоминанием всем, ныне живущим, о губительности непродуманных и жестоких решений для судеб целого большого района и всей республики.

По материалам:

А.А. Павлов, А.А.Никифоров "Судьбы чурапчинцев на Кобяйской земле:трагедия войны"

Ирина Романова, газета Ил Тумэн "Альбина Поисеева: Чурапчинское переселение было ошибочным решением тогдашних властей"

Якутский государственный объединенный музей истории и культуры народов Севера им. Ем. Ярославского. Выставка "Больше рыбы фронту!"

Смотрите полную версию на сайте >>>